Многие наши люди уверены, что Запад блефует, демонстрируя готовность к войне с Россией. Мол, раз ему нечем воевать, то и напасть не посмеет. Но это в корне неверный подход. Германия и перед Первой и особенно перед Второй мировой войной знала, что ресурсно отстала от противостоящего ей союза навсегда, что, по всем расчётам, войну она проигрывает. Но она не желала смириться с миром, который представлялся ей несправедливым в отношении немецких национальных интересов и развязала-таки обе войны.
Подчеркну, главное, что толкало Германию и в принципе толкает страны на рискованные войны, — ощущение несправедливости мира по отношению к ним. Неважно, оправдано оно или не оправдано, главное, чтобы противостояние «я — мир» существовало и чтобы наличествовало неистребимое желание «исправить несправедливость». Кстати, обратите внимание на мотивировку киевскими властями своего отказа от мирных соглашений с Россией. Они заявляют, что, с их точки зрения, любые территориальные уступки со стороны Украины, любой отход от «границ 1991 года» будут вопиющей несправедливостью и поэтому провозглашают войну «до последнего украинца» по принципу «умрём, но не смиримся». Поэтому не надо недооценивать моральную мотивацию в вопросе о готовности воевать.
О материальных интересах западных элит мы говорили много, но нельзя отрицать того, что как на Украине, так и в Европе в целом большинство населения считает борьбу против России справедливой. С Украиной понятно, там националистическая пропаганда наложилась на советский архетип «защиты отечества», впитанный с молоком матери. Полученная гремучая смесь, съевшая разум местного населения, может быть обеззаражена только в случае установления полного контроля над местным информационным пространством.С Европой гораздо хуже и гораздо сложнее. Со времён «энциклопедистов» в европейском обществе постепенно укреплялась мысль о том, что человек — единственный творец и может полностью переустроить по своему усмотрению не только Божий мир, но и собственную сущность — создать новую личность и новое общество. Начиная с коммунистического «Манифеста» 1848 года, эти идеи пытались не просто «обосновать научно», но превратить в конкретный план создания конкретного общества. Результатом стали правые и левые тоталитаризмы начала ХХ века. Эти искусственные конструкты развалились, и идея общества модерна, созданного человеком ради человека, оказалась скомпрометированной.
Российское, китайское и другие общества планеты, кроме Запада, после провала соответствующих «измов» попытались вернуться к нормальному, естественному пути развития, в рамках которого история не предопределена, а человек, общество, государство в рамках своего технического и духовного развития изменяет окружающий мир не преднамеренно, а случайно, после чего адаптируется к изменениям.
На Западе же возобладала идея постмодерна. Независимо от того, что думают о себе сами постмодернисты, она является апологетикой уродства. Уродства внешнего и уродства внутреннего. Фрик, пытающийся овладеть вниманием общества при помощи ярких нарядов и девиантного поведения, — самый безобидный представитель этого течения, обычная бестолочь, захотевшая стать талантом, но не имеющая для этого интеллектуальных оснований и пытающаяся заместить отсутствующий талант «известностью»: пусть ругают, лишь бы говорили. Известен — значит талантлив, а критики — завистники.
Но этим политический постмодернизм не исчерпывается. Сегодня это официальная идеология коллективного Запада, застрявшего между Троцким и Мальтусом, одновременно желающим облагодетельствовать человечество и боящимся этого человечества.
Запад пытается построить коммунизм для беспомощных уродов. Он говорит: «Да, мы уродливые наркоманы, девианты, бездари, бездельники, но мы имеем право быть такими, и вы должны уважать это наше право. Мы хотим, чтобы нас такими любили, и вы должны нас такими любить. Мы хотим, чтобы всё в мире было для нас, и вы должны нам это обеспечить, ибо сами мы ничего не умеем и не хотим уметь. Мы хотим только, чтобы нами непрерывно восхищались, а кто не хочет восхищаться, тот уже не просто завистник, но враг народа. Даже не одного народа, а всех народов планеты».
Всё бы ничего, живут же фрики среди нас и в целом нам не мешают, пока не гадят под дверью. Но уличные фрики, отбросы постмодерна, питаются подаянием. Организованный же постмодерн Запада пытается заставить всех его кормить.
Проблема западной политики постмодерна, как я много раз говорил и писал, заключается в том, что ей нужен внешний ресурс. Причём с тех пор, как она стала именно политикой постмодерна, этот ресурс для неё жизненно важен, ибо фрики ничего не производят, вообще, совсем ничего не производят — только потребляют, пусть и относительно немного, — практически всё достаётся элите постмодерна и обслуживающим её Зеленским. Нормальные современные общества вроде российского и китайского не желают кормить постмодернистских бездельников и кланяться их наглым адептам в цепях и лентах, в тату и в амбициях, в дерьме и в кокаине. Даже американские белые уже не хотят целовать неграм ботинки.
Но если «великая культура постмодерна» не сможет «харчеваться» за счёт нормального человечества, она умрёт по причине своей полной ненужности и непригодности ни к какому полезному делу. Фрики так и останутся уличными отбросами и ничего не заметят, а вот руководящие элиты постмодернистского Запада пострадают. Этого они допустить не могут, это, с их точки зрения, будет означать вопиющую несправедливость мира по отношению конкретно к ним. Именно поэтому они готовы воевать и будут воевать с нами, если дать им малейшую возможность, оставить хоть один шанс эту войну развязать. Они просто не могут иначе.
Вопрос стоит ребром: мы или они. Они будут нас убивать, как убивают зомби, ради еды, а мы должны будем их убить, как убили бы зомби, ради жизни.
Полностью здесь - https://cont.ws/@ishchenko/3119673
Свежие комментарии